Мысленный волк, или Точка росы - Елена Пильгун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дуй в душ, – скомандовал Крис, заметив в движениях Флина некоторое замешательство.
– Я на кухне спать буду, – твердо сказал Флин, глядя отцу в глаза.
– Еще скажи на балконе в минус пятнадцать, – усмехнулся Крис. – Иди уже. С ним останешься. Я ж не против. И это… Ленты в шкафу, свечи на полке.
Звуки льющейся воды остались за полуприкрытой дверью в спальню Флина. Святая святых, Крис мог не заходить сюда месяцами, уважая личное пространство сына и его право на свою жизнь, но сегодня можно и даже нужно сделать исключение.
Запах июльского зноя и восточных благовоний ударили Овера под дых, заставив сделать два торопливых шага к разметавшемуся на кровати молодому парню. Флин сказал правду, Шикари вырубился прям как был, в своей любимой синей рубашке и потертых джинсах. Крис не видел внука уже несколько месяцев, и сейчас интуиция благим матом вопила, что все выходит из-под контроля.
Квадрат электрического лунного света. Железная скованность в заброшенных за голову руках. Непривычно широкие плечи, рвущие шаблон японской тонкокостности и грации. Прерывистое дыхание загнанного зверя.
Колени у Криса подкосились сами. Тонкие пальцы, вечно холодные, словно в них жидкий азот, а не кровь, легли на лоб Шикари. Дыши, Охотник, дыши, пожалуйста…
– Овердра-а-айв, – прошептал Шикари, не просыпаясь, – не уходи… Ты. Мне. Нужен.
Где-то на периферии сознания пан Лисовский накрыл матом весь белый свет с его обитателями, всякими экспериментами над душами умерших и младенцами. И, ей-боги, Крис сейчас бы с удовольствием поддержал его, если б были силы. Молчать. Только молчать. Это все луна, от нее у Охотника всегда ехала крыша… Зачем тебе я, если есть Флин?! Где я ошибся?
– А он седеет, папа, – тихо произнес Флин за спиной. – Видишь?
1
Никто не хочет умирать.
Это следует принять как аксиому. В подавляющем большинстве случаев это лишь способ, а не цель. Иногда единственное решение проблемы, если убедишь себя в этом.
Так думал Шикари, забравшись с ногами на стул и потягивая брусничный чай. Хозяйка квартиры, Роза Моисеевна, милостиво закрывала на эту вольность глаза, поскольку Шикари Такахаси был не самым плохим жильцом на ее веку: за комнату в стоквадратных апартаментах платил исправно уже полгода, да и собеседник интересный, про Восток так много знает, хоть и глаза синющие, откуда только у азиатов такие берутся… Так и начиналось каждое субботнее утро в кухне с видом на пойму Москвы-реки. Где-то там, на дне двадцатиэтажной пропасти гудели снегоуборочные дроны и скребли лопатами асфальт вечные дворники. Зима в Москве внезапно наступила в феврале.
А лист плазменной панели, занимавший большую часть стены, тем временем продолжал вещать о грустном, переходя от снегопада к проблемам более насущным:
– Сегодняшним указом Президента Восточно-Европейского Сектора утверждена Доктрина о духовной безопасности, – диктор так старался передать важность события, что заглавные буквы в его исполнении напоминали перезвоны дамасской стали. – В Доктрине одной из основополагающих целей является проведение всеобщей Психологической Диспансеризации, так необходимой сейчас для оздоровления нашего общества.
Роза Моисеевна задумчиво постучала пальчиком по столу. Шикари незаметно подкатил глаза. Он уже успел выучить наизусть все ее пластинки про детей, отсутствие приличной работы и…
– В условиях большой перенаселенности сектора и нехватки… – вторил мыслям Шикари диктор, – ресурсов, обществу остается единственный выход, отбросив все лишнее и ненужное…
– Да, наверно, придется, – спокойно произнесла вдруг Роза Моисеевна, глядя сквозь Шикари и взмахом руки притушив голос диктора до бормотания старой радиоточки.
– Что придется? – уточнил парень, тщетно пытавшийся выбить из выпуска новостей второй и третий уровень смысла.
Ха, а ведь только вчера на работе повздорил с Сашкой Володиной, которая обвинила меня в «женском» грехе – придиркам к словам. Грех не грех, но, сколько смыслов ты вытащишь из вербального, столько и будет у тебя вариантов поведения. И оправдания «да я вообще это не вкладывала в свои слова» – лишь признание того, что подсознательное – твой кукловод.
– Уходить придется, – пожала плечами хозяйка, разрушая все теории подводных камней и тройных подтекстов. – Вот подруга моя… была, Марья Николаевна, с десятого этажа, завещание написала и поехала в клинику. Оно и понятно – дочка с сыном ютятся в Твери, жить негде…
И вот тут лед точных формулировок под плечом Шикари предательски хрустнул. Он нырнул так глубоко, что зазвенело в ушах. Квартирный вопрос, боги Сети. Вот они, эти чёртовы квадратные метры, над которыми правит Роза Марковна в гордом одиночестве. А у нее ведь, в отличие от подруги, дети-внуки-правнуки не бедные, устроенные, большие деньги срубают. И все равно периодически выцепляют бабушку на телефонный разговор, чтобы в конце в шутку спросить: «А ты еще долго жить собираешься?». Именно «собираешься». Потому что в современном мире почти любая болезнь излечима, пластическая хирургия и запасные органы – раз плюнуть, были б хоть небольшие деньги, и, только хакнув электронное портмоне, сможешь узнать, что идущей от бедра блондинке вчера стукнуло пятьдесят.
Розе Моисеевне сто двадцать лет. Спрашивать, глядя в глаза, как это обычно делал Шикари, не пришлось – подписанные документы на аренду комнаты давали максимум информации о хозяйке. И после пунктика о фактическом возрасте людей-манекенов вокруг в Шикари Такахаси был еще странный и необъяснимый бой привычному миру – все делать официально и с кучей документов-подписей. Словно что-то внутри отчаянно хотело защититься от даже призрачной возможности вляпаться в какую-нибудь историю. Отец ведь предлагал, мол, давай на руки этой Розе Моисеевне заплатим, раз уж так хочешь жить отдельно, дешевле будет в два раза, без налогов и вообще… Хакерский подход, раздери троян это молоко. Или пара польских евреев, которая умудрилась выжить в Японии, оказалась именно в нашем роду?
Субботнее чаевничание закончилось в молчании. Шикари против обыкновения не заварил себе второй чашки брусники, а Роза Моисеевна вместо шуток-прибауток замерла у окна памятником самой себе.
Упав на кровать в своей [за сорок тысяч в месяц] комнате, Шикари попытался выровнять дыхание. Часто, очень часто он ловил себя на мысли, что слишком чувствителен к боли посторонних ему людей, а вот близкие едва ли дождутся от него сострадания. Покрутив эту мысль так и этак, всяко выходило, что посторонний человек, о котором ты почти ничего не знаешь, кроме голых фактов без лоскутных одежек впечатлений и эмоций, вызывает куда больше доверия, чем масленичная соломенная кукла хорошо знакомого человека. Ибо лоскуты затмевают разум и восприятие, в топку летит любая объективность и способность поставить себя на место другого. А близким только того и надо.
Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю… волков.
И только Флин, пожалуй, единственное исключение.
Набрать полные легкие запахов старых книг и домашней пыли. Боги Сети, да он нашел эту квартиру своим носом, не иначе! Старый дубовый стол у окна, забронзовевшая девушка с апельсином оранжевого тканевого абажура, тяжелые гардины вместо всех этих новомодных стекол, меняющих прозрачность… Минимум хай-тека и набившего оскомину японского минимализма. Шикари шумно выдохнул. Наивно. У меня ничего нет, ни места под солнцем, ни опоры на будущее – не ждать же в самом деле, чтоб родители поскорее умерли и отдали квартиру, но, кажется, он нашел свой дом. И рано, черт побери, рано умирать! Ерунда все это, что сказали в новостях.
Никто не будет умирать, когда впереди вся жизнь.
Правда, Флин?
_______________________
from: Takahashi
to: Phaethon
Ты вольная птица,
Кофе с корицей!
Ты пламя и холод,
Шелк и кевлар!..2
Привет, светлый) Ты приедешь сегодня?
_______________________
<отправить>
Phaethon offline
Так и осталось это сообщение непрочитанным. Шикари, не дождавшись ответа и придумав тысячу оправданий внезапному молчанию друга, с размаху отключился от Сети. Что бы там ни было, а на вокзал я приеду. Но в чем, раздери коннект все эти вишенки, в чем я провинился, Флин?!
Катана за спину. Охрана на Ленинградском уже знает в лицо и периодически просить дать поиграть с клинком. Как дети, ей-богу. Проверить баланс… Хм, ну на одну ночь в гостинице на Таганке хватит. «Какую к черту ночь? – возопила ехидна, ныряя в гущу ментальной битвы. – С какого ты решил, что он вообще приедет?»
Красный флаер взял форсаж и ориентир на центр. Регулировщики воздушных трасс испуганно отшатывались, камеры видеонаблюдения засекали только смазанное пятно, а стрелка спидометра опасно кренилась вправо. Шикари летел по одному ему известному маршруту, каждые пять минут нарушая границы высотности, то взмывая в слепящий снег над потоком аэротрассы, то подныривая под тяжелые карго и петляя в переулках Сретенки на бреющем полете. Машину он бросил у платформы Каланчевская, лишь на секунду позволив себе передышку. Что-то внутри отчаянно ныло, не в силах сформулировать простую, но всеопределяющую мысль, а заснеженная и пустая площадка над путями рождала ощущение дежавю. Словно было уже это очень давно, и, раз друг молчит, значит в чем-то ты провинился, Ши. Флин не из тех, кто играет в прятки, чтобы разжечь огонь.
